Бригада аварийной службы поддела дверь лифта ломом, та с шумом открылась.
Из лифта под радостные возгласы «Наконец-то!» вывалились: бабушка с охапкой курток и вспотевшим носом, раскрасневшиеся и слегка очумевшие Натан с другом Мартином, почти расплакавшаяся Оливка, и я, невозмутимая как спецназовец на задании, с коляской и Полиной на руках.
Аварийщики офонарели и начали оправдываться, что стояли на переезде.
Как у нас получилось застрять в лифте — я не знаю. Как обычно, мы запихнулись как кильки в банку, дверь лифта закрылась и мы замерли. Ни туда — ни сюда. Нажимали на все кнопки — безрезультатно. Аварийную службу вызвали сочувствующие снаружи соседи, мне никак не удалось дозвониться.
Было очень тесно, становилось жарко. Проснулась и заорала Полина, начала хныкать Оливка. Я сложила коляску, все сняли куртки и шапки. Полине был выдан сись. Поорали песню для поднятия духа «в хоккей играют настоящие мужчины!»
Не помогло. Народ начал киснуть. Дружно посчитали сколько мы вместе весим — сделали предположение, что лифт дал сбой из-за перегруза и кое-кто уже начал косо смотреть на бабушку. До критичной отметки не досчитали ещё килограмм 170. Стали строить предположения где и каким образом ремонтируется лифт и где находится та самая шахта лифта? И что это такое?
Потом стали считать, сколько времени надо чтобы доехать аварийной службе. Посчитали сколько прошло и сколько осталось.
Решили ещё раз позвонить, чтобы узнать, выехали ли и где находятся. На этом моменте нас и вызволили из лифтового заточения.
В общем, все держались молодцом!
Но всё же один из нас наделал в штаны.
Это была Полина.
